Вся эта расправа над страшным созданием продолжалась много часов. Всё это время Майкл продолжал стоять на лестнице строительного крана, крепко прижимая к себе Марию и, параллельно, держась за балки. От того, что он почти не спал и очень долго убегал от Дуилгримма, — даже пытался с ним сражаться, — веки его медленно закрывались. Когда основная опасность миновала, Майкл почувствовал сильную усталость, что неумолимо окутывала его. Глаза закрывались, а звуки становились отдалёнными и неразборчивыми, но всё же он мог думать только о том, что не должен отпускать ни Марию, ни опору крана.
Борясь с собственной слабостью и бессилием, Майкл уснул.
Глава 15. Признание
Глава 15. Признание
Крепкий сон Майкла потревожил холодный ветер, что дул в спину. Он сразу же узнал эти ощущения, этот запах, что нёс с собой беспрерывный поток. Тоска, аромат опавших листьев, и некая нотка меланхолии. Наступала осень, и Майкл прекрасно ощутил её приход. Ничего хорошего она с собой не несла, только мрачные представления более страшной зимы, что уже была не за горами. Желая всем сердцем дальше окунуться в спокойные сны, Майкл всё же был вынужден открыть глаза.
Ему пришлось очнуться в той же позе, в которой он беспомощно заснул: крепко обхватив Марию и держась изо всех сил за строительный кран. Девушка в крепкой хватке не спала, а безразлично смотрела мужчине через плечо. Ведомый любопытством Майкл также обернулся и увидел почти пустой котлован. От ночной борьбы остался только широкий багровый след, уходящий вглубь подземных тоннелей. «Должно быть, их было так много, что они смогли унести его тело в логово» — подумал Майкл, печально смотря в пустое пространство.
Мария никак не отреагировала на то, что её спаситель проснулся, только покорно оставалась в его объятиях, ожидая дальнейших действий. Майкл и не хотел спускаться вниз и куда-то идти. Сейчас он чувствовал себя в безопасности, ему было тепло и мягко; он желал, чтобы этот момент длился бесконечно, но всё же, требовалось действовать. Невольно в голове блеснула жадная мысль, что если бы он и сам был готов стать неким безопасным прибежищем для Марии, хоть рискнув собственной жизнью, то от неё он не мог требовать аналогичного. Как решение всех бед и угроз он видел только одно: возвращение назад, туда, где он впервые встретил Марию, где и начался их путь.
Спускаясь с лестницы, он заметил, как крепкой хваткой за балку во время сна, он сжал её, как клочок бумаги. Возможно, именно благодаря тому, что пальцы застряли в металле, он и смог удержаться от падения, рискуя и своей жизнью, и жизнью Марии. Это было безрассудно, рискованно, и Майкл даже возненавидел себя за такую слабость, но всё же, признал, что другого выбора не было.
Оказавшись на земле, пара направилась вон из города, молча надеясь скорее покинуть его территорию. На улицах было так же пусто, как и пару дней назад, словно целый город окончательно вымер, и вокруг не было ни намёка на какую-либо живность. И это вызывало отчасти отвращение ко всему: к домам, улицам, дорогам, переулкам. Словно все эти постройки и места специально молча выжидают несчастных жертв, что вот-вот окажутся в смертельной западне. Будто этот город был жив и умышленно сговорился с отвратительными крысами, наслаждаясь расправами над незваными гостями. Но Майкл прекрасно понимал, что вся эта «живность» сейчас живёт глубоко под землёй, и никто не в силах им помочь; они выжидают другую жертву, что наряду с Дуилгриммом нечаянно даст о себе знать.
Ступая рядом с Марией, Майкл не мог прекратить думать о будущем, о том, что ждёт их этой зимой. Он сравнивал ситуацию в последнем городе, и визуализировал её на остальных, теряя какую-либо надежду на то, что им удастся найти себе пищу и кров. Безнадёжность медленно подкрадывающегося рока нагоняла более глубокую тоску и отчаяние. Майкл не видел никаких решений будущих проблем — ранее построенные планы уже казались невозможными для исполнения. Он опоздал, он был глуп, и теперь за это придётся платить, если не через месяц, то через другой. Он всё сильнее и сильнее верил, что эта зима станет последней.
Мария и Майкл шли целый день без какого-либо отдыха и еды, словно в бреду. Он не чувствовал себя, полностью отдавшись размышлениям, отвергнув мир и все потребности. Мария шла рядом с ним, от волнения лишь несколько раз вглядывалась в глаза друга и легонько трепала по плечу. Она ничем не могла помочь ему. Девушка испытывала голод, усталость, её тело дрожало от растущего холода, а спрятанное за тучами солнце никак не согревало. Складывалось ощущение, что причиной холода был Майкл, до необычного отречённый и понурый. Но, как и раньше, она покорно продолжала следовать за ним, плотно прижавшись к нему, по-особенному ласково.
Дорога их была донельзя безмолвной и одинокой. Прошло уже более двенадцати часов, как они начали последний путь, но Майкл так и не возвращался из раздумий, словно заблудился в лабиринте собственных мыслей. Марии пришлось ухаживать за ним, как за маленьким ребенком. Когда он начал сутулиться и запинаться о собственные ноги, она осторожно остановила его и посадила на землю, и он даже не сопротивлялся. Ей пришлось кормить его с ложки, бережно контролируя каждое действие, и в эти минуты, он выглядел особенно страшно. Не отходя от Майкла ни на шаг, Мария провела с ним бок о бок всю ночь, успев уснуть только на пару часов.
Когда же на следующий день, Майкл всё же смог прийти в чувство, то неприятные боли в голове не давали покоя. Всё тело ныло и чесалось, он даже не заметил, как вместе с Марией успел пройти крупный отрезок пути. Уж слишком странно он ощущал себя после встречи с Дуилгриммом, и новое состояние просто не давало ему покоя. Всё это произошло неожиданно и резко, приятные и спокойные дни один на один с Марией молниеносно сменились какими-то мрачными и поддавленными. От этого можно было сойти с ума.
Уже через несколько дней они вернулись в тот самый город, откуда и начали путь. Это было всё такое же тихое и непримечательное место. После произошедшего в большом мегаполисе, Майкл всё меньше и меньше думал о том, чтобы вообще жить в каком-либо населённом пункте. Но мысль, что этот город гораздо мельче, всё же немного успокаивала его. В тихом, и достаточно огороженном месте, он видел самый безопасный дом.
Взвешивая время пребывания в каком-нибудь лесу, лугу или деревне с жизнью в городе, он всё сильнее склонялся ко второму. Надежды на работы в поле у него не было, им просто не хватало времени, чтобы изучать фермерское хозяйство. Были даже глубокие сомнения о том, что где-то в маленьких и одиноких деревнях остались призрачные запасы пищи, Майкл сразу признался себе: эти резервы давно были истреблены кем-то другим.
Проходя очередной раз по знакомым улицам, Майкл и вовсе их не узнавал, уж сильно осень и прошедшие месяц повлияли на этот город, словно в нём прошел не один год. Да, могло показаться, что сезонные перемены прошли слишком резко, но природа итак начала вести странную игру после вымирания человечества.
На подходе к уже знакомой церкви сразу был заметен изменившийся парк: большая часть листвы опала, пару яблонь ещё держали на себе свежие плоды, который со дня на день должны были свалиться под собственной тяжестью. Было даже удивительно, что крысы — в наличие которых Майкл не сомневался — избегали это место, или, быть может, просто и не догадывались о его существовании. Сад пах пришедшей осенью и между запахом листвы не прослеживался аромат яблок. Это была хорошая новость, и частично облегчало ближайшую жизнь Марии и Майкла.
На подходе к зданию, девушка странно и многозначительно смотрела на церковь, точно вспоминая всё, что было внутри её стен и под фундаментом. Майкл только чувствовал лёгкую дрожь, прошедшую по всему телу, во всех деталях вспоминая приход, заключение и побег. Здание почти не изменилось, только окна и стены стали чуть более грязной. Открытая ранее нараспашку дверь была закрыта. «Наверное, ветер» — подумал Майкл.